«Советский экран» № 7, 1990 год

Меня, признаюсь, давно уже занимает тайна всенародной любви к индийскому кино. Иногда казалось, что понимаю, в чем тут дело. Это с голодухи, думал я. Бывают, мол, в жизни огорчения» и вместо хлеба ешь печенье. Или варенье. Или опять же липкую, приторную сгущенку.

Но сейчас-то по части правдивости, достоверности и суконно-посконной сермяжности недостатка вроде бы нет, а все равно население от Карпат и до Камчатки предпочитает десерт прочим блюдам.

Отчего бы? Безнадежно испорченные желудки? »»»

Василий Шукшин окончил ВГИК в 60-м. В следующем году получили дипломы Андрей Тарковский и Андрей Кончаловский, Андрей Смирнов и Алексей Салтыков. В следующие три года будут выпущены Геннадий Шпаликов и Виктор Туров, Георгий Шенгелая и Отар Иоселиани, Лариса Шепитько и Эмиль Лотяну... Глеб Панфилов и Толомуш Океев закончили не ВГИК, а Высшие режиссерские курсы, но опять-таки в 1964 году. Возьмем спорные фигуры, пограничные с соседним поколением: Витаутас Жалакявичюс защищался в 1958-м, Сергей Соловьев — в 1969-м. Но даже подобный хронологический разнос оправдан оглядкой на заветный центр, изначальную болевую точку мироощущения, когда время созревания и обретения творческой и гражданской самостоятельности становится безошибочным показателем наполненности личности, того, что впитывалось из окружения, того, что получено в удел из ориентиров главнейших жизненных ценностей... »»»

— Никогда больше не буду работать с Луковым,— сказал мне Горбатов и сердито поправил очки.— Творит черт знает что!

Я уже знал, что он пожалуется на режиссерское самоуправство — все мы жаловались на это.

И Горбатов принялся жаловаться... »»»

«Советский экран» № 1, январь 1975 года

«19.45. Премьера телевизионного многосерийного художественного фильма...»— этот анонс в программе ТВ уже служит залогом, что в назначенный вечер и час мы расположимся у голубого экрана. Само слово «многосерийный» стало чем-то вроде рекламы, неким «знаком» если (увы!) не качества, то, во всяком случае, зрительского к фильму интереса. Мы откладываем задуманный поход в театр, не идем в гости. Мы остаемся дома... »»»

Перед вами обычный книжный червь, который забрел в синематеку. Он пол-зет по полкам, уходящим в неизвестную перспективу, среди коробок с бобинами. У него одна мысль – попробовать на вкус кино, но оно прочно укрыто металлом, как рыцари крестовых походов.

Что здесь делает сей червь?

Вы правы. Он здесь не по ошибке. Просто ему не по зубам фильмы, когда-то бывшие книгами. »»»

«Советский экран» № 1, январь 1977 года

Давно известно, какую опасность для искусства представляет замеченный штамп (незамеченный, то есть неосознанный, еще более опасен). Взять хотя бы, увы, уже ставший расхожим зыбкий зрительный облик «мировой славы». В старых зарубежных лентах всесветная известность актрисы, композитора, певицы решалась весьма просто: возникали и с помощью трансфокатора приближались к зрителю, быстро меняясь, названия городов — Лондон, Париж, Нью-Йорк; сверкали в огнях подъезды театров. Теперь мы решаем это несколько иначе: сделал ли ученый крупное открытие, написана ли «громкая» книга, ведется ли масштабное строительство — в качестве кульминации непременно собираются пресс-конференции, и герои отвечают на вопросы иностранных корреспондентов. Как будто только в сверкании заграничных перьев зритель может постичь величие созданного у нас в стране. »»»

«Советский экран» № 1, январь 1977 года

Театр и кино — искусства, не только взаимно конкурирующие, но и взаимопроникаемые. Авторы и фильмов и спектаклей, ежесекундно ощущая пульс своего времени, мучаясь его проблемами, должны владеть новым, самым «свежим» языком. Причем не каким-то там усредненным и услужливым, а предельно индивидуализированным... »»»

«Советский экран» № 23, декабрь 1975 года

Мы хорошо помним картины Александра Борисовича Столпера —«Путевка в жизнь», «Парень из нашего города», «Жди меня», «Далеко от Москвы», «Повесть о настоящем человеке», «Живые и мертвые». Каждую из них породило определенное время, каждая стала его художественным подтверждением и обобщением.

О принципах, раздумьях и философских позициях режиссера мы, естественно, судим по его работам. Его мысли фиксирует изображение — мы их смотрим. Но может ли вообще экран мыслить с точностью и поэтичностью слова? В состоянии ли монтажные стыки передать нам душевный строй (или расстрой) художника? »»»

В последнее время всё большей популярностью у телезрителей пользуются «мыльные оперы» - простой сюжет, «страсти роковые», «прекрасные няни» и «бедные насти»… Эти незатейливые поделки вызывают массу споров между зрителями. Ну, что поделаешь, «переживательные» фильмы появились не сегодня, и даже не вчера. И уже много лет критики, искусствоведы, киноведы и другие «веды» пытаются понять и объяснить всем остальным причины непреходящей притягательности этого жанра... »»»

«Советский экран» № 22, ноябрь 1975 года

К известным уже парадоксам об актерах следует прибавить еще один, порожденный практикой многосерийного телефильма. Собственно он отмечен уже в первой беседе Н, Зоркой, писавшей о невиданной и неслыханной популярности, выпадающей на долю актера в «отменно длинном, длинном фильме». »»»