Для того чтобы мы могли сделать правильный выбор, Бог позаботился о том, чтобы мы имели ориентиры, главные из которых сам мир, который создал Бог, и Церковь, проповедующая Его волю. Придите в лоно Церкви, и вход в Царствие Небесное вам обеспечен. Сегодня, сейчас вы живете в Божьем мире и, находясь в Церкви, слушаете, что говорит вам сам Бог и внимаете Ему. Поэтому сегодня ваше время выбирать.

Принес?

Громила, какого члена ты садишься за стол, если толком не знаешь, что такое покер?

Да ладно тебе. Ну, не шла карта, с каждым бывает.

Со мной этого не бывает. А знаешь почему? Потому что я не делаю того, чего не умею, а занимаюсь тем, в чем знаю толк.

По крайней мере до последнего времени...

Эй, да я король покера. Даже не король, а Наполеон. А у каждого Наполеона есть свое Ватерлоо. Мне просто не повезло.

Не повезти может один раз или два. А ты постоянно в дерьме, Громила. И мне надоело вытирать тебе задницу.

Хорошо, Пит, обещаю сделать выводы.

Бросишь играть?

Нет, куплю крапленые карты.

А Кактус пусть лижет лапу пьяного медведя.

Это в последний раз, Громила. Клянусь Богом.

Не богохульствуй, Пит. Я все-таки пока еще священник.

Ну, извини... Батюшка...

Зря ты так, Пит. Если наш брат и любит карту, то он, по крайне мере, не гладит маленьких мальчиков по попке, если ты понимаешь, что я имею в виду.

Ты что, мне не доверяешь?

Не то, что бы не доверяю. Но не ошибается лишь один Господь Бог, сын мой.

Не называй так меня.

Ты не представляешь, какая скорбь охватывает мою душу, когда я вижу, что мой родной брат не хочет пустить Господа в свое сердце.

Поступать правильно замечательно. Учить других, поступать правильно - еще замечательнее, и притом несравненно проще, не так ли, Громила? Я давно хотел тебя спросить. Как твоя... работа... сочетается с твоим образом жизни? Ты не находишь противоречий?

Ты об этом?

В том числе.

Знаешь, если бы Иисус Христос превращал воду в кефир, я бы задумался. Но поскольку он превращал воду в вино, моя совесть чиста. Бог хочет, что бы мы были счастливы, Пит. На здоровье!

Послушай, а ты действительно веришь, что все эти слепые поводыри, широкие врата, узкие врата – это правда?

Нет правды, Пит. Ни черта нет. Все что есть – интерпретация.

Садись, Пит, ты пугаешь голубей.

Несмотря на то, что они разлетелись при твоем приходе, голубь – самая смелая птица. А знаешь, почему?

Никогда не думал об этом.

Голуби всю жизнь из поколения в поколение живут рядом с человеком и прекрасно знают гнилую сущность его натуры, подлость его души. И, тем не менее, ради куска хлеба они готовы преодолеть свой страх перед ним и свое отвращение. Они подлетают так близко, как никакая другая птица на их месте не подлетела бы. Голуби – это лучшая иллюстрация того, что все в этом мире покупается. Даже страх и ненависть.

А люди?

Люди в первую очередь, Пит.

А как же принципы?

Принципы – это роскошь для тех, кто оказался на обочине.

Но ведь не все же на обочине! У кого-то есть альтернативы!

Нет никаких альтернатив, Пит, кроме одной единственной – подчиниться своей судьбе.

Подчиниться судьбе? Вы же поручили мне изменить судьбу тех мальчишек. Как же тогда я смогу спасти их, если все решено заранее?

Пит, неужели ты до сих пор не понял? Играя с ними, ты спасал не их, а себя. Они – пушечное мясо, и ты ничего не можешь с этим поделать. Ты же – канонир. А пушечное мясо нужно канониру лишь для того, что бы напомнить ему, чем он отличается от пушечного мяса, и с какой стороны от пушки он должен стоять.

Мы или сходим с рельс под откос или идем до конца пути, Пит. Поезд никогда не разворачивается.

Расскажи мне о пацанах, Пит. На какой вы остановке?

Пит!

На какой вы остановке?

Думаю, на предпоследней, Герантий Никонорович.

Думаешь?

Они многому научились. Я тут недалеко одну кассу на куриных ногах приметил. Думаю показать им, как брать то, что тебе не принадлежит.

Отлично, Пит. Я хочу, что бы они поняли, что все в этом мире делится на то, что твое, и то, что может быть твоим. Мне надо, что бы они видели...

...как человек умирает просто потому, что он тебе помешал, а ты сильнее его и решаешь за него.

Да, Герантий Никонорович.

Пит...

Да, Герантий Никонорович.

Я не хочу, что бы повторилась красная сумка. Мне это дорого стоило.

Она не повторится.

Ты уверен?

Я вот все думаю, если в одном месте собрать всех в мире панков и готов, а потом устроить им стенка на стенку, кто же победит.

Не знаю, тяжело сказать. Наверное, панки.

Почему это?

Потому что они ходят с ножами.

А как же цепи?

А что цепи?

Готы ходят с цепями: носят их на шее, на руках, на одежде. Я видел гота с цепью от правого уха до левой ноздри. Когда он поворачивал голову, то звенел как мудозвон.

Да, с ножами против цепей было бы непросто...

Как по-твоему, что Пит думает об этом?

Понятия не имею, но на твоем месте я бы его об этом не спрашивал.

Скучно как-то, пойдем что ли, кому-нибудь в ухо плюнем.

Стрельни-ка сигаретку, приятель.

Я тебе не приятель, дружище.

Ну, как хочешь.

Ты что делаешь?!

Бью легавого. А что?

При всех?

Ты прав. Давай затащим его в тачку.

Вы есть хотите? Тут одно заведение по дороге есть. Там бесплатно кормят.

Как бесплатно?

А так – подходишь, берешь меню, выбираешь, потом вытаскиваешь ствол, тычешь им в хлебальник и говоришь, что вышибешь мозги к чертовой матери, если через пять секунд не будет подано. Обычно срабатывает.

А это что?

Фуражка.

Хрюша, я вижу, что не скафандр. Что делает это дерьмо у меня на переднем сиденье?

Ну... Примерно то же, что вот это дерьмо на заднем.

Две причины, две причины, почему вы еще живы! Первая, Герантий Никонорович не теряет надежды сделать из вас людей! Вторая...

Вторая в том, что сегодня уже не вчера.