ИНТ. КОНТОРА ВЕЧЕР
Бульбезов читает журнал.
БУЛЬБЕЗОВ
Ну, вы посмотрите, что пишет! Что пишет этот псевдонаучный баран! «От слов Дантона словно электрический ток пробежал по собранию». И это они называют историческим очерком? Это?!
Бульбезов нервно тычет в газету, после чего в сердцах отбрасывает её.
БУЛЬБЕЗОВ
Осмелюсь напомнить, что во время французской революции собрания всякие там, возможно, и были, но электричество еще не было открыто, так что электрический ток никак не мог пробежать.
Служащие согласно кивают. Первый служащий наклоняется ко Второму служащему.
ПЕРВЫЙ СЛУЖАЩИЙ
Умнейший человек наш Илья Ардалионыч...
БУЛЬБЕЗОВ
... Это не мешало бы им знать, раз у них есть дерзость браться за перо и всех поучать. Это я вам как Бульбезов говорю. Уж я-то знаю. Уж что что, а электричество я знаю как свои пять пальцев и прочие органы.
В контору входит Викентий. Он быстро идёт к своему столу, быстро собирает свои вещи и так же быстро, хлопнув дверью, уходит.
Как только Викентий уходит, звонит телефон.
Бульбезов и Служащие смотрят на телефон.
Бульбезов злорадно улыбается. Он торжественно подходит к аппарату, поднимает трубку.
БУЛЬБЕЗОВ
Контора Рыликова...
Вам Кулича?
Кулича нет. Фью! Уволен за разврат! Виноват, сударыня, должен вам открыть глаза. Не сетуйте на меня. Каждый джентльмен, если только он порядочный человек, сделал бы на моём месте то же самое.
БУЛЬБЕЗОВ
Я чувствую, что говорю с одной из жертв развратного Викентия Кулича...
Да, да! Целые дни он проводил в беседе с дамами прекрасного пола.
Что? По телефону. Нежничал до бесстыдства...
Называл котиками всех...
И акушерку тоже. Я уж про прачку молчу...
Вас, верно, тоже?..
Вы только не волнуйтесь... На глазах у всех... вернее, на ушах, потому что слышали...
Назначал свидания...
Что?..
Что-о?..
Неприятно удивлённый Бульбезов медленно вешает трубку. Он оборачивается к Служащим.
БУЛЬБЕЗОВ
Господа, эта мегера, кажется, плюнула прямо в трубку... Ужасно неприятно в ухе...
Бульбезов надевает пиджак.
БУЛЬБЕЗОВ
Однако ж, рабочий день уже закончен. Пора и мне. Перерабатывать не след.
Бульбезов уходит.
Первый служащий склоняется ко Второму служащему.
ПЕРВЫЙ СЛУЖАЩИЙ
Наша миссия выполнена! Ей-Богу! Теперь они уже разорвут его на части. Я вам говорю.
ИНТ. КВАРТИРА КУЛИЧА, КОМНАТА ВЕЧЕР
Сонечка выпускает из рук телефонную трубку.
Губы Сонечки начинают дрожать, по щекам текут слёзы. Сонечка опускает голову на руки и начинает рыдать.
СОНЕЧКА
Изменник!..
Сонечка колотит руками по столу... Она поднимает голову, смотрит на фотографию в рамочке, на которой запечатлена она с Викентием. Сонечка хватает фотографию и бросает её в стену.
Рамка фотографии ломается, стекло трескается...
Сонечка рыдает...
Фотография в рамочке с расколотым стеклом лежит на полу...
ИНТ. ФОТОАТЕЛЬЕ, СТУДИЯ ВЕЧЕР
На висящей на стене фотографии в рамочке, на которой запечатлены Викентий и Сонечка, появляется трещина.
Фотограф, увлечённый своей работой, оглядывается на треск. Он подходит к фотографии Викентия и Сонечки, снимает её со стены. Фотограф подходит к окну, раздвигает занавески и рассматривает фотографию на свету.
ФОТОГРАФ
Ну, вот... Как же так? Как только что-то происходит, то виновата фотография: то рвут её, а если она в рамке - бьют. В чём же она виновата? Ай-ай-ай...
Фотограф смотрит в окно. В окно видно Бульбезова. Он идёт по тротуару.
ФОТОГРАФ
А этот, мне кажется, никогда не займёт места в рамке. Ну, разве что, как помрёт. Да и то вряд ли.
ЗТМ.
ТИТР: ИСТОРИЯ ПОСЛЕДНЯЯ. «ЖЕНИХ»
НАТ. УЛИЦА ВЕЧЕР
По тротуару толкаются прохожие, усталые и озабоченные. Среди них Бульбезов.
Бульбезов останавливается у ЦВЕТОЧНИЦЫ и покупает ветку мимозы.
БУЛЬБЕЗОВ
С цветами легче наладить разговор. Это я вам как Бульбезов говорю.
Бульбезов идёт по улице торжественно, держа ветку мимозы перед собой на вытянутой руке. Он подходит к многоэтажному дому, смотрит вверх.
БУЛЬБЕЗОВ
А я ей скажу, вы, знаете ли, так прелестны, что вот не утерпел и прибежал.
Бульбезов входит в подъезд.
ИНТ. МНОГОЭТАЖНЫЙ ДОМ, ПОДЪЕЗД ВЕЧЕР
Бульбезов всё так же торжественно с веткой мимозы на вытянутой руке поднимается по лестнице.
За каждой дверью звякают ложки и брякают тарелки.
Бульбезов останавливается у двери.
ИНТ. КВАРТИРА МАРЬИ СЕРГЕЕВНЫ ВЕЧЕР
За столом сидит МАРЬЯ СЕРГЕЕВНА – женщина лет 30-ти. Она пухленькая, с пушистыми кудерьками, курносенькая, очень приятная.
На столе стоит фотография в рамочке, на которой запечатлена улыбающаяся Марья Сергеевна.
Марья Сергеевна пьёт чай с пряником.
Раздаётся стук в дверь.
МАРЬЯ СЕРГЕЕВНА
Антре! Входите!
Когда входит Бульбезов, Марья Сергеевна вскакивает со стула, прячет чашку чая и надкусанный пряник в шкап и вытирает рот.
БУЛЬБЕЗОВ
Да вы не стесняйтесь, пожалуйста. Я, кажется, помешал.
Бульбезов протягивает Марье Сергеевне мимозу.
БУЛЬБЕЗОВ
Вот!
Марья Сергеевна берёт цветы, краснеет и поправляет волосы.
МАРЬЯ СЕРГЕЕВНА
Ну, к чему это вы! Садитесь, пожалуйста. Простите, здесь все разбросано. Масса работы. Подождите, я сейчас свет зажгу.
Бульбезов настораживается.
БУЛЬБЕЗОВ
Как это вы изволили выразиться? Что это вы сказали?
МАРЬЯ СЕРГЕЕВНА
Я?! Я сказала, что сейчас свет зажгу. А что?
Марья Сергеевна подходит к двери, поворачивает выключатель от лампы. Поворачивает выключатель и, залитая светом, кокетливо поднимает голову.
БУЛЬБЕЗОВ
Виноват, я думал, что ослышался, но вы снова и, по-видимому, вполне сознательно повторили ту же нелепость.
МАРЬЯ СЕРГЕЕВНА
Что? Что я такого сказала?
БУЛЬБЕЗОВ
Вы сказали: «я зажгу свет». Как можно, хотел бы я знать, зажечь свет? Вы можете зажечь лампу, свечу, наконец, спичку. И тогда будет свет. Но как вы будете зажигать свет? Поднесёте к огню зажжённую спичку, что ли? Ха-ха! Нет, это мне нравится! Зажечь свет!
МАРЬЯ СЕРГЕЕВНА
Ну, чего вы привязались? Все так говорят, и никто никогда не удивлялся.
Бульбезов от негодования встаёт и выпрямляется. И, выпрямившись, оказывается головой на уровне прикреплённого над умывальником зеркала, в котором и отражается его пламенеющее негодованием лицо.
Бульбезов смотрит на себя в зеркало. Вероятно, оставшись довольным тем, что он увидел, продолжает в ещё большем запале:
БУЛЬБЕЗОВ
«Все говорят!» Какой ужас слышать такую фразу. Или вы действительно считаете осмысленным всё, что вы все делаете? Это поражает меня! Скажу больше — это оскорбляет меня. Вы, которую я выбрал и отметил, оказываетесь тесно спаянной со «всеми»! Спасибо. Очень умно то, что вы все делаете! Вы теперь навострили лыжи на стратосферу.
Бульбезов начинает нервно расхаживать по комнате.
БУЛЬБЕЗОВ
Вам, изволите ли видеть, нужны какие-то собачьи измерения на высоте ста километров. А тут-то вы, на земле, на своей собственной земле — всё измерили? Что вы знаете хотя бы об электричестве? Того и гляди опять к Дантону его привяжете! Затвердили как попугай: «анод и катод, а посередине искра». А знаете вы, что такое катод?
МАРЬЯ СЕРГЕЕВНА
Да отвяжитесь вы от меня! Когда я к вам с катодом лезла? Никаких я и не знаю, и знать не хочу.
Но Бульбезов снова, как и в разговоре с Арнольдом Ивановичем, не слышит слов оппонента.
БУЛЬБЕЗОВ
Вы и вам подобные стремятся на Луну и на Марс. А изучили вы среднее течение Амазонки? Изучили вы центральную Африку с ее непроходимыми дебрями?
МАРЬЯ СЕРГЕЕВНА
Да на что мне эти дебри? Жила без дебрей и проживу ещё.
Но Бульбезов не слушает Марью Сергеевну, он продолжает негодовать:
БУЛЬБЕЗОВ
Умеете вы вылечивать туберкулёз? Нашли вы бациллу рака? Вам нужна стратосфера? Шиш вы получите от вашей стратосферы, свиньи собачьи, неучи!
МАРЬЯ СЕРГЕЕВНА
Нахал! Скандалист! Вон отсюда! Вон! Сейчас консьержку кликну...
БУЛЬБЕЗОВ
И уйду. И жалею, что пришёл. Букашка, а туда же! Вы б ещё в журнал написали статейку какую! Научную!
Бульбезов машинально хватает ветку мимозы, которая так и оставалась на столе, и, согнув пополам, кладёт её в карман пальто.
БУЛЬБЕЗОВ
Букаха, да! А всё туда же. А ведь хотел её осчастливить.
Бульбезов бросает быстрый взгляд в зеркало, щупает карман, из которого торчит мимоза, демонстративно поворачивается спиной к Марье Сергеевне и выходит.
Марья Сергеевна смотрит на дверь, хлопает глазами...
МАРЬЯ СЕРГЕЕВНА
Скандалист... букаха...
... и начинает плакать.
На фотографии улыбка сходит с лица Марьи Сергеевны.
ИНТ. ФОТОАТЕЛЬЕ, СТУДИЯ ВЕЧЕР
Фотограф вешает фотографию Мишеля и Полины, «заключённую» в рамки, на стену.
ФОТОГРАФ
Ну, вот, одну фотографию себе, другую им отдам. Так вот я и коллекционирую человеческое счастье. Ведь только у меня они и бывают такими, какими хотят видеть друг друга и себя.
Фотограф смотрит на висящие на стене фотографии – одну поправляет, с другой нежно и даже с любовью вытирает пыль.
ФОТОГРАФ
Ну, вот на сегодня и всё. Пора мне. Сегодня уж фиксироваться не придут, можно и закончить рабочий день.
Фотограф надевает пиджак выключает свет в студии, открывает дверь, оглядывается на пороге - осматривает студию, вздыхает и закрывает дверь.
Когда шаги удаляются и всё погружается в тишину, в студии вспыхивает свет, начинает звучать вальс, который играл военный оркестр в Летнем саду.
Висящие на стене фотографии оживают. Мужчины – Викентий, Мишель, Отец Каточки – встают с кресел и приглашают дам танцевать.
В фотографии к стоящим в одиночестве Потаповне, Марье Сергеевне, Наталье, Каточке «входят» Полушубков, Бульбезов, Сергей Ильич, Коренев. Они приглашают дам на танец.
Пары – Викентиий с Сонечкой, Мишель с Полиной, Полушубков с Потаповной, Бульбезов с Марьей Сергеевной, Сергей Ильич с Натальей, Коренев с Каточкой, Отец Каточки с Мамой Каточки – начинают кружиться в вальсе. Танцуя, они «переходят» из фотографии в фотографию, но всё-таки возвращаются в свои фотографии.
Когда заканчивается вальс, мужчины, в том числе и Бульбезов, Сергей Ильич, Коренев, Полушубков занимают места в креслах, а женщины становятся рядом, кладут руки на плечо своему кавалеру и улыбаются.
Медленно гаснет свет – фотографии погружаются в темноту...
ЗТМ.
ТИТР: КОНЕЦ
Royal Asia Lodge Bangkok