Из-за грязного облака появляется полная Луна. Её свет проходится по типичному старому городскому кладбищу, тому, что для “простолюдинов”. Где-то стоят более-менее приличные памятники; где-то – кресты покосились, гробницы заросли травой и кустами диких ягод. Иногда проглядываются утоптанные дорожки. На кладбище много старых деревьев: берёзок, тополей, сосен, даже ели попадаются.

Дует лёгкий ветерок, стрекочут кузнечики, откуда-то доносится надрывный лай собак.

Вот, лунный свет задерживается на странной картине - свежевырытая могила, на краю которой, свесив ноги, сидит КАЦАВЕЙКИН СТЕПАН САФРОНОВИЧ, бомж возраста за сорок, по кличке ШИЗИК. Вид у него человека, шедшего, скажем, в гости: довольно приличный, хотя и примятый, костюм; белая, однако далеко несвежая, рубашка и болтающийся галстук на шее. Волосы взлохмачены, на лице отчётливая щетина. Рядом – сумка, у края могилы валяется лопата.

Осмотревшись, Шизик ладонью аккуратно ровняет возле себя землю. Достаёт из сумки кусок затасканной материи и стелет её на подготовленный “стол”. Затём выкладывает краюху хлеба, горстку огурчиков и устанавливает бутылку со светлой жидкостью.

Бомж смотрит на Луну, усердно крестится, после чего поворачивается к “трапезному столу”: берёт хлеб и нюхает его шумно втягивая воздух.

Выверенным движением подхватывает бутылку, вытаскивает бумажную пробку и, цокнув зубами, прикладывается к горлышку. Делает несколько глотков, натужно крякает, нюхает хлеб и аккуратно возвращает бутылку на место.

Суетливо закусывает огурчиком, блаженно вздыхает.

Несколько секунд сидит молча. Снова смотрит на Луну, приосанивается и грозит ей пальцем.

Шизик мнётся, морщит лоб, кривит губы.

Неожиданно раздаётся ГОЛОС ИЗ ТЕМНОТЫ со свистящим звуком.

Шизик дёргается, округляет глаза и пугливо оглядывается!

Из кустов на лунный свет выкарабкивается... СКЕЛЕТ в дырявой шляпе, потасканном пиджачишке и затёртых, обвисших на коленях штанах. В руках у жуткого гостя отдаёт бликами бутылка с фирменной этикеткой.

Бомж облизывает внезапно высохшие губы, но, пройдясь взглядом по бутылке, успокаивается и облегчённо вздыхает.

Скелет тянет к Шизику для приветствия костяшки пальцев, жмёт ему ладонь и, удовлетворённый, лязгает зубами.

И основательно, с чувством собственного достоинства, разгребает землю у края могилы, сооружая “сидячее” место рядом со “столом”. Усаживается удобнее и протягивает Шизику принесенную бутылку.

Шизик совсем приободряется и, криво улыбаясь, принимает “питейную долю” гостя.

Скелет тычет в Шизика костяшкой указательного пальца.

Скелет на секунду замолкает, скрипит зубами и изображает плевок в сторону.

Шизик протягивает Скелету бутылку. Тот делает глоток и натужно кашляет.

Шизик усмехается и протягивает гостю огурец, на что тот мотает головой, отказываясь от закуски.

Пиджачишко Скелета колышется от воздуха, потянувшегося из-под челюсти черепа (будто Скелет вздыхает).

Гость явно оживляется, качает пустыми глазницами и фамильярно обнимает нового друга костлявой рукой, склоняясь к нему черепом.

Бомж садится ровнее со вздохом.

Глаза бомжа начинают блестеть плёнкой, а губы скорбно сжимаются. Скелет понятливо качает черепом и снимает руку с плеча “товарища”.

На время устанавливается тишина, в которой лишь слышатся слезливое сопение, да поскрипывание суставов.

Наконец, Шизик вытирает нос и шумно втягивает воздух.

Возле полицейской машины стоят трое мужчин в форме: ПОЛИЦЕЙСКИЙ 1, ПОЛИЦЕЙСКИЙ 2 и Степан Кацавейкин.

Мимо них проходят две женщины среднего возраста, слегка полноватые, в обтягивающих платьях, отчего смотрятся завлекательно. Они оживлённо разговаривают, иногда смеются.

Оба полицейских смеются, Степан не обижается и даже поддерживает шутников.

Смеются уже все втроём, Степан, правда, наигранно: в глазах у него грусть...

ШИЗИК гордо выпрямляется.

Вокруг буйствует май со всеми своими прелестями. Полицейский участок расположен на цокольном этаже. Над его входом висит табличка: “Участковый пункт полиции N3”.

Ко входу подворачивает Степан в форме.

От угла дома к нему спешит АДЕЛАИДА ГОРЛАСТАЯ, полная женщина неопределённого возраста, с откровенно большим бюстом и выпирающим животом. Одета в длинное цветастое платье. У неё крупное лицо, волосы окрашены в ярко красный цвет, брови наведены широкими чёрными полосами, губы в помаде, щёки в розовых пятнах. Весь её пошлый вид выражает решительность и крайнюю озабоченность.

Аделаида перекрывает путь Степану и тычет ему в лицо листок бумаги.

Степан, сдерживая раздражение, берёт бумагу, бегло осматривает текст – он плохо читается, поскольку отпечатан на машинке с подпорченной красящей лентой.

Её большая грудь гневно колышется по вертикали. Она наклоняется к участковому и шепчет в нос, оглядываясь.

Аделаида выпрямляется, шумно втягивает в себя воздух и фамильярно бодает Степана животом.

Слегка качнувшись, Степан еле сдерживает себя.

Он снова смотрит на текст, переводит взгляд на наглый вид Аделаиды и тушуется.

Участковый суетливо обходит Аделаиду и стремительно направляется в свою резиденцию.

К подъезду, с папкой под мышкой, подходит в штатском Степан. Открывает дверь, входит внутрь.

Из лифта выходит Степан, бегло осматривает номера квартир и подходит к двери, на которой выделяется уродливое пятно из красной краски.

Нажимает на кнопку звонка. Ждёт. Никто не открывает. Снова давит на кнопку. Начинает недовольно хмуриться, оглядываться, однако открывается дверь и выглядывает девушка, ЛЮДМИЛА.

У неё милое, округлое, слегка припухшее личико, на котором светятся женственностью и негой карие глазки. Из одежды – короткая, скорее мужская, рубашка. Из-под неё выглядывают манящие коленки юной девы.

Степан смотрит на девушку и машинально облизывает губы, хлопает глазами – он явно ошарашен!

Девушка приветливо улыбается.

Степан, машинально вытерев пот со лба, покорно следует за хозяйкой.

В прихожей - лёгкий беспорядок. Они проходят на кухню. Хозяйка усаживает гостя за стол.

Степан собирается что-то сказать, но его опережают, пригрозив пальчиком.

Девушка поворачивается спиной к гостю и начинает хлопотать возле печки и кухонной мебели: наливает чайник, ставит его на печку; достаёт пакетики, ложки и чашечки... При движениях, её коротенькая рубашка постоянно оголяет соблазнительные девичьи прелести.

Девушка наклоняется, чтобы достать нечто из стола. При этом сверкает беленькой интимной вещицей.

Степан сдерживает вздох, в очередной раз вытирает пот со лба и с трудом отводит взгляд в сторону...

Тем временем, чайник закипает, и Людмила проворно рассыпает содержимое пакетиков по чашкам, заливает их кипятком, затем ставит дымящуюся чашку перед участковым. Садится сама, берёт в руки чашку...

Степан уже собрался с духом: приосанивается, принимает строгий официозный вид.

Девушка делает глоток чая и резко меняется - по лицу пробегает тень, а губы кривятся.

Она наклоняет голову к столу и начинает говорить виновато, с горячей поспешностью.

Девушка устремляет на Степана полные слёз глаза. Из них льются неподдельные горечь и страдание!

Степан ёрзает на месте: он явно растерян – такие глаза не врут! Участковый суетливо берёт чашку и торопливо пьёт крупными глотками.

Людмила вытирает рукой глаза.

Участковый краснеет, глаза устилаются поволокой. Голова у него слегка пошатывается, как у захмелевшего человека.

Некоторое время они, что-то изливают друг другу, делая это эмоционально, с жестикуляцией.

В паузе, которая затянулась, Людмила вдруг поднимается.

Девушка уходит, а участковый сидит, ухватившись за папку; глупо улыбается, шевелит губами и слегка качается. Глаза у него блестят.

В проёме двери появляется в нижнем белье невероятно соблазнительная Людмила: волосы золотым водопадом спадают до плеч, подчёркивая стройность фигуры; глаза излучают томный свет; на губах неуверенная улыбка.

Девушка протягивает руки навстречу мужчине...