Литература и кино
Ответы писателей и критиков на анкету «Советского Экрана» - 1928 год: «Что дало кино литературе и что литература дала кино?»
П.С. Коган (прим. - историк зап.-европейской и русской литератур и литературный критик): «Литература и кино несоизмеримы и даже несовместимы между собою. Материал первой - слово. Сила второго - в его «немоте». Доведенный до совершенства кино должен был бы обходиться без слова» Надписи к картинам - не сущность, и даже не органический элемент кино, а скорее инородное тело, неизбежное зло, в виду того, что нет еще идеального сценария, ясного без надписей. Чем больше движения и чем меньше слов в кино, тем он больше соответствует своей природе. Все попытки использовать классические литературные произведения, если они удавались (напр. «Коллежский регистратор»), были сильны своим «киническим», а не литературным элементом,
Тонкость Пушкина или Тургенева не передаваемы средствами кино. Соединить литературу и кино можно только, создав какой-то новый вид искусства. «Чистый» кино скорее враждебен чем родственен литературе и слову. Из всех искусств литература отстоит наиболее далеко от кино.»
Н. Асеев (прим. – поэт): «Литература дала кино возможность связанного с мышлением движения. Не только во времени и пространстве, но и в логическом его развитии.
Кино-литературе дало в свою очередь ту свою особенность разорванного, скачкообразного действия, который определяется построением кадра. Таков литературный стиль, например, Жюль Ромэна.»
В.М. Фриче (прим. - директор Института языка и лит-ры РАНИОНа): «На этот очень уместный и интересный вопрос ответить вкратце трудно, отчасти и потому, что он в недостаточной степени исследован. Кажется, нет надобности много говорить о том, что литература дала кино? Это само собой ясно, если принять во внимание хоти бы только то обстоятельство, что множество писателей, и в том числе очень крупные, особенно на западе, отчасти у нас, писали киносценарии и что, например, в Америке, кажется вся решительно мировая литература тематически уже использована как материал для кинолент.
Существеннее, конечно, второй вопрос, что дало кино литературе? Ибо если литература снабжала кино «содержанием изображаемого на экране, то кино повлиял известным образом на композиционные приемы литературы». Такое влияние должно было конечно, сказаться прежде всего в области драмы. Много лет назад (в 1907г.) пишущий эти строки в сборнике «Кризис театра», в статье о западной драме начала XX в., старался показать, как соседство с кино повлияло на драматическую технику западных писателей. В настоящее время число этих примеров можно было бы множить до бесконечности. Не только драматурги вводят в драму механически кино (Синклер «Ад»), не только они сочетают кино и театр (Ж. Роман: «Деногоа - Тонка») - самая драма строится часто по типу кинопредставления (например, в Германии так называемая драма - обозрения, Неуне). Но даже и на роман кино оказал известное воздействие в особенности, конечно, в Америке. Так роман Синклера «Христос в Вестерн Сити» не только начинается в кинотеатре, но и развертывается в значительной степени в виде кино-сценария. И было не без основания замечено, что если соединить вместе все или многие рассказы Генри, то в своем быстром и динамическом мелькании они представляют собою ничто иное, как настоящую киноленту. Известно даже, что роман Дж. Лондона «Сердца Трех» был плодом совместного творчества с кинорежиссером и хранит в том виде, как он теперь читается, явные следы кинотехники. Аналогичные явления можно встретить в нашей современной художественной литературе. Есть кое-что от кинематографа, в той манере и разорванной композиции, характерной для некоторых из наших беллетристов например, Б. Пильняка...
Вопрос о взаимовлиянии кино и литературы еще не достаточно изученный теперь все чаще привлекает внимание исследователей, как за границей так и у нас. Так, вышла объемистая на немецком языке книга о взаимоотношениях между экспрессионизмом и кино. На тему о влиянии кино на литературу запада в прошлом году был сделан доклад и в нашем научно-исследовательском институте языка и литературы (РОНИОН).»
Ф. Гладков (прим. – писатель): «Влияние кино на литературу (по крайней мере, русскую) я пока не уловил. Возможно» что причина этого кроется в самом кино: слишком уж далеко оно стоит от всех животрепещущих событий и проблем современности. Еще до сих пор кино следует традициям американских кино-фабрик, часто предпринимательских фирм, которые не заинтересованы в достижении художественно культурных целей. Вся лубочная, трюковая стряпня, рассчитанная на возбуждение низменных страстей и инстинктов у зрителя (детективно-уголовные, например, фильмы) никакого воздействия на художественную литературу, конечно, оказать не может. Казалось бы, кино с чисто формальной стороны могло бы заинтересовать литературу, хотя бы со стороны построения сюжета, фабулы. Но и с этой стороны едва ли можно отметить что-нибудь положительное, так как причудливое, искусственное, отвлеченное, лубочно-романтическое нагромождение коллизий стоит в грубом противоречии с той художественной правдой, к которой стремится литература.
Это обстоятельство, вероятно, учитывает наше советское кино. Сужу по некоторым признакам. За последние годы наше кино все чаще и ближе подходит к темам, волнующим нашу художественную литературу. Художественный кризис кино еще очень тяжел, но он, кажется, начинает разрешаться в положительную сторону. Художники кино начинают приходить к мысли, что в наших условиях задачи кино-работы противоположны предпринимательским задачам капиталистических стран. Необходимость связи с художественной литературой осознана (хотя далеко не всеми). В этом отношении работы кино «Межрабпом Русь» нужно оценить по достоинству. Кое-что, но очень мало, сделано в Совкино. До тех пор, пока не будет сломлен обломовский консерватизм киноспецов, кино будет переживать тяжелый кризис в своей художественной работе. Живая связь с художественной литературой, освобождение кино от пошлейших традиций заграничных дегенератов, тесное творческое общение с писателями, тематическая разработка сложных проблем наших дней в широкой среде художников пера и кино, упорное стремление кино к художественной правде- все это создает прекрасные условия к взаимной связи, взаимному слиянию литературы и кино. Я убежден, что при этих условиях в короткое время наше кино поднимется на такую художественную высоту, о которой не может мечтать заграница. Тогда кино займет в нашем советском искусстве подобающее ему почетное место.»
Л. Никулин (прим. – писатель): «На этот вопрос можно ответить книгой в десять печатных листов, статьей в триста строк, а можно и отшутиться в трех строчках. Возьмем среднее.
Пока что литература хорошо заработала на кино. Не надо понимать буквально. Заработала в смысле заимствования приемов. Что же касается кино, то ему никак не удается нажиться за счет литературы. От сожительства кино и литературы пока что выигрывают редактора кино-печати. Они получают даровой материал в виде писем в редакцию от обиженных режиссерами авторов.»
В. Иванов (прим. – писатель): «Измерение жизни,- та мера, которой меряют «небо и землю», то есть то, чем занимается искусство,- должно вытекать из совокупности нашего внутреннего опыта. Опыт этот должен быть ясен, точен, он не может быть относительным, ибо относительным мерить с точностью нельзя. Внутренний опыт есть собранный жизненный опыт, он должен быть внутренне абсолютен, целен. Тогда искусство бывает насквозь внутренним, доступным и близким.
Мне думается, что литература достигла этого внутренне абсолютного опыта и достигла потому, что над книгой, над романом или повестью работает один человек, бьется одна мысль, одно понимание жизни. Уже произведение, перенесенное в театр, разыгранное актерами с помощью режиссера и художника - бесконечно далеко отделяет слова от книги; произведение же, перенесенное в кино, отделяет», эти слова еще дальше, произведение делается совершенно неузнаваемым, чужим. Здесь над словом над мыслью автора работает много иных людей, с совершенно-чуждыми ему внутренне-абсолютными опытами. Авторы негодуют, упрекают кино в глупости, в пошлости,- и часто напрасно.
Кино может взять от литературы только движение, но не мысль, то есть тот внутренне-абсолютный опыт, о котором я говорил выше. Я полагаю, что из литературы кино может взять очень немного, оно должно полагаться на себя и создавать своих писателей. Вернее, писатели кино придут сами собой.»
Е. Зозуля (прим. – писатель): «Что дало кино литературе и что литература дала кино?
Плохой литературе кино дало десяток «новых» трюков, т.е. не столько новых, сколько таких, которых раньше стеснялась самая невзыскательная литература. Об этом говорить не стоит.
Зато настоящей литературе кино дало много хорошего. Правда, об этом вряд ли еще можно говорить в прошедшем времени - влияние кино на литературу только начинается, но сущность этого влияния плодотворна.
Прежде всего кино заражает своей динамикой. В век кино уже нельзя писать так длинно и сонно, как писали наши деды и даже отцы. Затем кино сильно способствует тому, чтобы в литературе рассказывание все больше заменялось показыванием, На западе уже есть немало таких отточенных, динамических, показывающих, а не рассказывающих литературных произведений. У нас пока еще за это упрекают:- «слишком кинематографично»- говорят. Но этого упрека не следует бояться. Будущая литература - это не так трудно предвидеть - будет краткой по форме, острой, динамической и, конечно, «кинематографичной».
Теперь второй вопрос: что литература дала кино?
Пока как-будто ничего, или - очень мало. Между тем, гениальные опыты Чарли Чаплина показывают, что в кино можно вводить самую настоящую литературность, можно ставить и художественно разрешать самые большие и серьезные вопросы.
К сожалению, это Далеко не всегда делают не только специалисты-сценаристы, но даже и писатели, пишущие для кино. Их подавляет чудовищная рутина современного кино, они приспособляются к ней, они в том или ином виде «месс мендствуют». Это - весьма печальное явление - даже в том случае, когда оно прикрывается соответствующими «теориями».
Я убежден, что кино может вместить в себе и передавать миллионам самое высокое, острое, тонкое, прекрасное и возвышающее.
Когда литература отнесется к кино с полной серьезностью, она сможет дать ему это в полной мере.»
Л. Леонов (прим. – писатель): «Кино, как известно, есть вещь хотя и легкомысленная, но в малых дозах полезная, по причинам общедоступности и универсальности своей, а также и тем, что никогда не обременяет зрителя излишними размышлениями. Однако полагаю, сопрягать в одной строке литературу и кино своевременно лишь на западе, где, вообще говоря, слабая литература и сильное кино,- а нас же покуда преждевременно. Подождем, пока кино, преодолев свою однодневность и техническую незаконченность, станет настоящим искусством.»
И. Уткин (прим. – поэт): «Я заранее оговариваюсь: мои суждения о кино крайне дилетантские, но, падет грех моих ошибок на голову толкнувшего меня на эти суждения. Мне кажется, что кино еще в малой степени работает на нас. В глупой чаще гаррипилевщине с трудом заметен свет передовой кинематографии. Я не берусь судить, чья здесь вина, но думаю, что противовес советской фильмы еще не настолько убедителен, во всяком случае, вряд ли дает нам право сказать, что в сумме психологическое воздействие кино на зрителя - прогрессивно.
Наша кинематография технически отстала от западной, как почтовый от курьерского. Но задачи нашего кино далеко опередили задачи буржуазного, как, скажем, опередил советский рабочий джентльменистого американского рабочего.
Наши требования к кино - общественно гораздо шире, а задачи - социально бесконечно значительней.
Советская литература идет горячей дорогой психологического анализа и синтеза эпохи и ее гороев, и поскольку широкой аналогии между литературой и кино не наблюдается, то и говорить о серьезном взаимодействии этих двух могущественных сфер, к сожалению, не приходится.
Кино советскому нужно, во что бы то ни стало, овладеть русской литературой, как источником постоянного питания. Фильма, прекрасная фильма «Мать»,-веский аргумент этого суждения.»
«Советский экран» № 35, 1928 год